И он же через 6 лет создаст драматургическую основу пырьевского «Секретаря райкома» (1942), в котором впервые ясно будет сказано о смене официальной точки зрения на Россию и русское. Теперь, в ситуации борьбы с нацизмом, объединяющая роль и сила России выходит на первый план, оттесняя «капиталистическое угнетение и эксплуатацию».

Война обусловит возникновение «Кутузова» (1943) в постановке Владимира Петрова и «Ивана Грозного» (1944), в первой серии которого Эйзенштейн показал великого собирателя земель русских.

В 1954 - 1969 г.г. на экран вернулась человечность. Тогда и появилась лента, в связи с которой можно говорить о зарождении интереса к русскости на советском экране. То был лишь один, почти единичный случай. Но зато какой! «Андрей Рублев» (1966) Андрея Тарковского является едва ли не лучшей отечественной картиной советского периода. В ней отношения Художника и Власти, размышления о том, что Искусство важнее Жизни погружены в ситуацию Древней Руси. Парадоксальным образом, именно это обстоятельство послужило официальной причиной запрета ленты в 1967 году. Жестоко режиссер показал это время. Требовались те же самые теремки-кокошники, но только теперь ими надо было умиляться..

Необходимо вспомнить также о «Нескладухе» (1979), «Небывальщине» (1983) и «Левше» (1986) Сергея Овчарова, в которых талантливый мастер возродил традицию русского народного лубка . В СССР мы понимали свою страну, как интернациональную родину армян и таджиков, узбеков и молдаван. Про себя говорили – «мы - советские люди». Таковыми и были. Посему не осознали до конца, что главное, в творчестве Тарковского – обозначение разницы между русским и советским. Андрей Арсениевич из всех классиков отечественного кинематографа, является наиболее русским. В его фильмах – в «Рублеве», прежде всего - широта и всеохватность национального характера, открытость миру, стремление объединить нации и народы на пути к лучшему будущему. Рядом с ним, по контрасту, что ли, можно поставить, пожалуй, лишь Ивана Александровича Пырьева. Ведь совсем не случайно создатель всенародно любимых колхозных комедий в конце жизни стал экранизатором Достоевского.

Критика в позднее время картину поругивала, как, впрочем, и остальные колхозные ленты Пырьева. Основная претензия была в лакировке действительности. Конечно, жизнь предвоенной советской деревни здесь, прямо скажем, приукрашена. Но суть в том, что Пырьев и не собирался снимать реальный колхоз - кто бы это ему позволил, даже если бы он того захотел! Он и не хотел. Режиссер работал в водевильном жанре, обвинять который в неправдоподобии странно. Иван Александрович служил на советской фабрике грез, и зритель, живший тяжело и, порой, страшно, был ему благодарен за ту красоту и радость, что существовали в кадрах «Свинарки и пастуха».